Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции — сочинение

Но вернемся к инструкции. «Цензоры должны также обращать особое внимание на форму и на тон предназначаемых для печати сочинений и не разрешать их печатание, если вследствие страстности, резкости о претенциозности их тенденция является вредной». Эта формулировка ясно дает понять, что писатель становится жертвой самого настоящего законодательного терроризма, подвергается юрисдикции подозрений. Таким образом, всякий может попасть под действие закона не за действия как таковые, а за образ мыслей независимо от действий.

Выходит, что каждый из нас поставлен в зависимость от темперамента цензора, чья должность, согласно инструкции, подразумевает «проверенный образ мыслей и способности». В документе нет ни слова о том, что цензор должен быть сведущ в точных, естественных и гуманитарных науках, однако сказано, что он должен быть «благонамеренным и проницательным». Видимо в этом и заключаются всего его «способности». А ведь еще в XVII веке Джон Мильтон предупреждал, что любой закон о цензуре приведет к тому, что должности цензоров займут «люди невежественные, властные и нерадивые или низко корыстолюбивые».

Разумный читатель согласится, что радикальным излечением цензуры было бы ее уничтожение. Неужели опыт Наполеона I нас ничему не научил? Став первым консулом, он закрыл 59 из 72 французских газет, однако в 1815 году Бонапарт понял, что сможет удержаться у власти только при свободной прессе. «Было бы абсурдом задавить ее. Я твердо убежден в этом», - говорил он. Уверен, прусский король вспомнит эти слова и не будет повторять чужих ошибок.

---